Чебоксарские адреса. Выпуск 08.04.2016
1955 год. На будущей главной площади Чебоксар, которая тогда еще называлась Советской, возводится здание сельхозинститута. Ему суждено будет стать визитной карточкой города, попасть на все открытки, во все буклеты. Роль главной доминанты как этого здания, так и всей площади, уготована 50-метровой башне со шпилем. Но 19 ноября в газете «Советская Чувашия» начальник инспекции Госархстройнадзора, в прошлом главный архитектор Чебоксар Феофан Сергеев публикует статью под заголовком «За экономичное проектирование и строительство». Там будут строчки, которые по сути уничтожат проект: «На фоне неудачно построенного фасада вырисовывается силуэт надуманной башни. Непонятно, зачем эта башня нужна сельхозинституту? На этот вопрос никто, включая автора проекта архитектора Калашникову, не в состоянии ответить». Трудно поверить, но это писал Феофан Сергеев, который долгие годы сам работал по канонам классического зодчества, проектировал портики с колоннами и капителями, украшал свои здания лепниной.
«Вот казалось бы, Феофан Сергеев, выдающийся чувашский архитектор, разгромил проект Калашниковой, - рассуждает краевед, авто книги «Объекты культурного наследия Чувашской Республики» Николай Муратов. - Видимо, он был человеком своего времени, ведь тогда не только он, многие архитекторы понимали, что сталинская архитектура прекратила свое существование вместе с той эпохой и нужны какие-то новые формы зодчества».
Такого рода статей в стране напечатают не одну тысячу. Их появлению предшествовало всесоюзное совещание с архитекторами и строителями, где выступил Никита Хрущев и обвинил проектировщиков в том, что они занимаются украшательством и впустую тратят государственные деньги.
«Он там такую вещь сказал: некоторые мудрецы-архитекторы строят башни со шпилями, и наши социалистические строения становятся похожи на церкви, - продолжает Николай Муратов. - Вам что нравится силуэт церквей? В зале никто не сказал, что да, нравится. Было глубокое молчание».
«Мы знаем три хрущевских постановления, особенно известно последнее об устранении украшательств и излишеств, которое по сути убило архитектуру как искусство, - добавляет искусствовед Игорь Кугураков. - А до этого было об индустриальных методах строительства, о крупно-блочном строительстве. Достаточно полезные идеи. Еще до Хрущева в начале 50-ых годов стали появляться люди, которые проявляли озабоченность, как строить быстрее, качественнее».
Дядя Игоря Кугуракова работал на этой стройке инженером и потом рассказывал племяннику, что в случае с нашей башней никакой экономии государственных денег не получилось. Конструкция была готова: над площадью уже высился металлический каркас, оставалось только залить все бетоном, но тут вышло распоряжение демонтировать башню.
«Пришлось потом ножовками арматуру пилить, мучились, долго пилили, - пересказывает воспоминания дяди Игорь Кугураков. - Такую махину под корень не спилишь — упадет, это же нужно было по частям снимать. И завершили, как смогли. Народ потом смеялся — как будто тюбетейка на башню надета».
«Основная вертикаль, основная доминанта площади, как замышляла Калашникова, была нарушена, - поясняет Николай Муратов. - Площадь имела незаконченный вид. Здания группируются вокруг вертикали, а здесь не было ничего!»
Пострадала не только чебоксарская башня. В эти годы строился Башкирский сельхозинститут, и его башню, кстати, очень похожую на нашу, тоже «срезали». В этом сходстве проектов нет ничего удивительного — их создавали в «Гипровузе» - московском институте, который занимался проектированием высших учебных заведений. И перед архитекторами стояла задача: разрабатывать индивидуальные проекты, но так, чтобы потом, перегруппировав элементы, эти здания можно было бы строить по всему Советскому Союзу. И большинство из них имели башни.
«Башни эти не были чисто декоративным элементом, как некоторые полагали, - говорит Игорь Кугураков. - Они имели функциональное значение- где-то это были водонапорные башни, где-то метеостанции, обсерватории».
Над проектом Чувашского сельхозинститута работала одна из самых талантливых сотрудниц «Гипровуза» Елена Калашникова. Выпускница МАРХИ, она училась у знаменитого академика архитектуры Ивана Жолтовского и по его же рекомендации в 47 году Елену взяли на работу в «Гипровуз». Создавать проект для Чебоксар ей помогал Николай Оболенский, в те годы еще совсем молодой человек, потомок знаменитого дворянского рода: его дед был вице-губернатором Москвы. И Калашникова, и Оболенский станут очень известными архитекторами, а проект Чувашского сельхозинститута признают одним из лучших и копии его чертежей передадут в дар дружественной Болгарии. Но в 55-ом зданию, можно сказать, повезло: оно могло лишиться не только башни, но и вообще всякого декора. Здесь, кстати, немало деталей, которые выдают, что проект создавали не местные архитекторы.
Николай Муратов показывает на двухэтажный ризолит главного входа: «У нас нигде больше нет подобного, я имею в виду - на объектах, которые строились нашими зодчими. И потом колонны, у них желобки, это в чистом виде дорические колонны, у нас больше нигде нет таких колонн, у нас везде круглые. Здесь сталинский ампир, который проявляется в гирляндах, они появились после войны. На наших чувашских зданиях периода классицизма их, кстати, очень мало».
К счастью, к моменту публикации хрущевского постановления главный вход уже был построен. Более того, у здания есть еще один богато украшенный фасад, выходящий на улицу Ярославскую. Многие чебоксарцы даже не подозревают, что этот портик коринфского ордера ведет не в какой-нибудь дом культуры, а в сельхозакадемию. Здание сложное в плане: оно зигзагообразное. Его внутреннее убранство не уступает внешнему облику: широкая парадная лестница, колонны с капителями на первом и втором этажах, высокие потолки, много лепнины – это сталинский ампир во всем своем великолепии.
Елена Калашникова запроектировала и большой актовый зал во всю ширину здания: его окна четко сориентированы на запад и на восток, и здесь всегда есть солнце. Кстати, эти огромные окна выдают местоположение актового зала всем прохожим. Много света и воздуха в поточных аудиториях. Преподаватели сельхозакадемии – этот статус институт получил в 95 году - говорят: им есть, за что сказать спасибо архитекторам «Гипровуза».
«Здесь очень хорошо читать лекции, воздуха много, - говорит Иван Елисеев, старший преподаватель кафедры земледелия и растениеводства Чувашской государственной сельхозакадемии. - Бывает сложно, когда невысокие потолки, не хватает воздуха к концу пары».
У Ивана Елисеева с этим зданием связана вся жизнь: здесь работали его родители, именно сюда на факультет агрономии он поступил 25 лет назад, а после окончания решил остаться в этих же стенах, начал преподавать. Говорит, мыслей поменять профессию и расстаться с сельхозакадемией не было никогда.
Как много воздуха в главном корпусе сельхозакадемии, начинаешь чувствовать еще острее, когда оказываешься в здании бывшего общежития, правда, сейчас уже переоборудованного под учебные классы. Узкие лестницы и коридоры, низкие потолки, хотя его тоже возводили по канонам классического зодчества. Фасад выдает это в полной мере. И то, что здание строили для будущих работников сельского хозяйства, легко «прочитать» по элементам декора. Общежитие появилось на 5 лет раньше главного корпуса, и под его проектом стоит подпись не кого-нибудь, а Феофана Сергеева. Кстати, одного из самых талантливых архитекторов Чебоксар.
«Конечно, был взят за основу типовой проект, но он его переработал, - рассказывает Николай Муратов. - Внешний облик полностью сделал таким, каким ему положено. А почему типовой проект? Аналогичное здание, где сейчас Арбитражный суд находится: по планировке один к одному. Но внешний облик совсем другой, Сергеев тоже поработал над ним». В конце 80-ых корпуса соединили теплым переходом и, как говорит Николай Муратов, время примирило двух архитекторов - Калашникову и Сергеева, разгромившего ее проект.
Вообще у этого комплекса зданий свои отношения со временем. Здесь расположены главные городские часы. В проекте Елены Калашниковой их не было, механизм решили установить только в конце 60-ых к очередной праздничной дате. К часам ведет лестница внутри башни.
«Самые первые часы вообще были немецкими, трофейными, они стояли в городской администрации, потом их сюда поставили. Потом куда они исчезли, не знаю, это было до меня, но этот механизм делали уже в 90-е годы», - рассказывает электрик АО «Горсвет» Станислав Енчиков.
Последние 17 лет именно он следит за их работой. Сдувает пыль, ремонтирует, если они останавливаются. Такое бывает один- два раза в год. Зимой в сильные морозы механизм замерзает или летом, наоборот, перегревается на солнце. В самые жаркие дни, говорит хранитель часов, температура здесь, за циферблатом, доходит до 70 градусов.
Впрочем, отсчет истории Чувашского сельхозинститута начался не с этого здания. Осенью вузу исполнится 85 лет, но сюда он переехал только в 1957 году. За четверть века до этого институт сменил немало адресов. Все началось 22 мая 1931 года с постановления Совета народных комиссаров РСФСР открыть уже этой осенью в Чувашской и Крымской республиках сельхозинституты. В Чебоксарах оказалось, что найти студентов и преподавателей легче, чем здание. Тем более что уже 10 лет в городе существовал рабфак, где готовили молодых людей для поступления в вузы других регионов.
«Институт открыли, а площадей нет, размещать негде, - говорит Николай Муратов. - В это время строится здание, сейчас дом №16 по улице Композиторов Воробьевых, под размещение сельскохозяйственного рабфака и общежития для него. Но здания нет – только один фундамент. Где размещать сельхозинститут? Руководство республики принимает такое решение – выселить и перевести в Канаш Чувашский педагогический техникум, а в этом здании на улице Чернышевского сельхозинститут как раз и разместить».
Ни здания, ни улицы Чернышевского в нынешних Чебоксарах нет: этот квартал под водой залива. Первыми студентами нового института стали 118 человек, большинство были парни, по национальности – чуваши. К 34 году достроили новое здание, и вуз переехал.
Но летом 41-ого, уже в самом начале войны помещения пришлось освободить для ткацкой фабрики. Институт, в котором к тому времени уже было два факультета: полеводческий и зоотехнический - оказался на улице. Но занятия не прекратились.
«Во время войны были самые тяжелые условия для сельхозинститута, - продолжает Николай Муратов, - основная часть преподавателей ушла на фронт, и вуз остался без крыши над головой в очередной раз. Пришлось использовать помещения школ, занятия вести во вторую и даже третью смену, я документы читал».
В январе 44-го сельхозинституту отдали здание бывшей фельдшерско-акушерской школы на краю города, на улице Волгостроя. Сейчас это административный корпус ЧГУ. Там зоотехники и агрономы учились до 57 года, пока для них не построили новое здание.
Рассказывает Николай Кириллов, возглавлявший Чувашскую сельскохозяйственную академию с 1991 по 2012 годы: «Те площади годились лишь для начальной стадии развития института, а дальше нужно было не только зоотехников и агрономов, но и инженеров готовить. Поэтому в 50-ых годах в послевоенный период решено было построить это главное здание». Впрочем, располагаться оно должно было не на Советской площади, а по соседству со старым корпусом на улице Волгостроя.
«Там был ипподром, и там как раз должен был находиться сельхозинститут, - объясняет искусствовед Игорь Кугураков. - Там заканчивался город, начинались поля, а где еще должен стоять сельхозинститут как не среди полей? Там должна была быть биостанция, опытная станция – все, как полагается».
Но, увидев проект института, руководство республики решило, что такому красивому зданию негоже стоять где-то на краю города, его место – напротив Дома советов. Еще в начале 30-ых, когда Чебоксары принимали свой первый генплан, здесь планировалось устроить огромную площадь, обрамлять которую должны были здания театров и ДК. Впрочем, уже заканчивались 50-ые, а тут по-прежнему была окраина.
Вообще если подниматься вверх от Волги – по бульвару купцов Ефремовых, улице Карла Маркса, проспекту Ленина, то можно проследить всю историю развития архитектуры.
«Вот посмотрите, - говорит Сергей Лукиянов, председатель Союза архитекторов Чувашии, с 1996 по 2007 годы работавший главным архитектором г.Чебоксары, - там в начале памятники архитектуры 17 века, потом здания купцов Ефремовых, это уже 19 век. Выше поднимаешься – классицизм сталинского периода, когда была сформирована площадь Республики. Потом вдруг хрущевский период, когда башни «слетают», а на зданиях можно посмотреть, как «теряются» балконы, а потом можно увидеть, что на фасадах балконов почти нет. Эпохи вереницей накладываются на нашу центральную улицу, и по ней можно проследить все развитие государства».
Почти полвека здание сельхозинститута стояло с усеченной башней. Но в городе все равно надеялись, что придет время и найдутся люди, которые вернут площади завершенный вид. Своим появлением башня обязана четырем Николаям: ректору сельхозакадемии, первому президенту Чувашии, мэру города и архитектору, создавшему новый проект. Николай Кириллов, больше двадцати лет возглавлявший академию, вспоминает, как в 2004 году все началось с разговора с Николаем Федоровым, тогда еще президентом Чувашии: «Он полностью поддержал, но деньги, говорит, в Москве нужно просить. Я через две недели пришел к нему и говорю: был в Москве, хотя я не был, в Москве сказали: башня на образовательный процесс не влияет, поэтому, если вам надо, стройте, если нет – живите так. Хотя не было этого разговора, но думал-думал, что-то же нужно сказать».
Идея нашла отклик в правительстве республики, потом подключился глава города Николай Емельянов. Администрация объявила конкурс на создание проекта башни, и там было представлено рекордное количество работ - 23. Правда, еще один Николай – Муратов – возглавлявший Госцентр по охране культурного наследия, предлагал вернуться к первоначальному проекту со шпилем: «Я добивался, чтобы сделали один к одному, как замыслила Калашникова, но тогда решили, что вряд ли это получится сейчас, и проще, надежнее, реальнее сделать вот таким образом».
«Мы решили провести архитектурный конкурс, и выиграл проект Николая Германовича Емельянова в связи с тем, что он предложил легкую конструкцию из современных материалов, - объясняет Сергей Лукиянов, - и венчать эту башню должно было древо жизни, чувашский символ, который у нас в геральдике существует».
В основании башни находится музей сельхозакадемии, и эти колонны держат на себе всю 54-метровую конструкцию. Прежде чем добавить им новую тяжесть, их состояние тщательно проверили. Но тем не менее решили не рисковать – проект Калашниковой подразумевал заливку бетоном - спустя полвека, когда началось новое строительство, обошлись более легкими материалами. На башню поставили металлический колпак высотой в 25 метров. Это был последний проект Николая Емельянова, до торжественного открытия башни, назначенного на декабрь 2005 года, архитектор не дожил всего месяц.
«Очень важно не испортить то, что хорошо существует, - говорит архитектор Ольга Алексеева, хорошо знавшая Николая Емельянова. - Эта башня сделана очень тактично. Сам архитектор Емельянов был очень тактичным человеком».
«По жизни он был очень скромный, добрый, порядочный человек, - добавляет штрихи к портрету Сергей Лукиянов. - Я еще одно качество хочу отметить: он самым первым в Чувашии перешел к компьютерному проектированию. Тогда это было очень сложно, потому что не было русских программ, переведенных».
Кинотеатр «Атал» в Новочебоксарске, детская больница на улице Энтузиастов, здание траурных обрядов на Гражданской построены по проектам Николая Емельянова. Он делал привязку к местности и проекта церкви Рождества Христова, открытой в 2000 году. Чертежи были подарены Чувашии правительством Москвы, и наша церковь представляет собой измененную копию храма святых Бориса и Глеба на Арбатской площади. В башне сельхозакадемии, кстати, проступает силуэт церкви, что в свое время так не нравилось Никите Хрущеву. Но, как говорят историки, время всегда расставляет все на свои места. Правда, понадобились десятилетия, чтобы ансамбль главной площади Чебоксар, задуманный архитекторами еще в 30-е годы, обрел завершенный вид.
«Вот казалось бы, Феофан Сергеев, выдающийся чувашский архитектор, разгромил проект Калашниковой, - рассуждает краевед, авто книги «Объекты культурного наследия Чувашской Республики» Николай Муратов. - Видимо, он был человеком своего времени, ведь тогда не только он, многие архитекторы понимали, что сталинская архитектура прекратила свое существование вместе с той эпохой и нужны какие-то новые формы зодчества».
Такого рода статей в стране напечатают не одну тысячу. Их появлению предшествовало всесоюзное совещание с архитекторами и строителями, где выступил Никита Хрущев и обвинил проектировщиков в том, что они занимаются украшательством и впустую тратят государственные деньги.
«Он там такую вещь сказал: некоторые мудрецы-архитекторы строят башни со шпилями, и наши социалистические строения становятся похожи на церкви, - продолжает Николай Муратов. - Вам что нравится силуэт церквей? В зале никто не сказал, что да, нравится. Было глубокое молчание».
«Мы знаем три хрущевских постановления, особенно известно последнее об устранении украшательств и излишеств, которое по сути убило архитектуру как искусство, - добавляет искусствовед Игорь Кугураков. - А до этого было об индустриальных методах строительства, о крупно-блочном строительстве. Достаточно полезные идеи. Еще до Хрущева в начале 50-ых годов стали появляться люди, которые проявляли озабоченность, как строить быстрее, качественнее».
Дядя Игоря Кугуракова работал на этой стройке инженером и потом рассказывал племяннику, что в случае с нашей башней никакой экономии государственных денег не получилось. Конструкция была готова: над площадью уже высился металлический каркас, оставалось только залить все бетоном, но тут вышло распоряжение демонтировать башню.
«Пришлось потом ножовками арматуру пилить, мучились, долго пилили, - пересказывает воспоминания дяди Игорь Кугураков. - Такую махину под корень не спилишь — упадет, это же нужно было по частям снимать. И завершили, как смогли. Народ потом смеялся — как будто тюбетейка на башню надета».
«Основная вертикаль, основная доминанта площади, как замышляла Калашникова, была нарушена, - поясняет Николай Муратов. - Площадь имела незаконченный вид. Здания группируются вокруг вертикали, а здесь не было ничего!»
Пострадала не только чебоксарская башня. В эти годы строился Башкирский сельхозинститут, и его башню, кстати, очень похожую на нашу, тоже «срезали». В этом сходстве проектов нет ничего удивительного — их создавали в «Гипровузе» - московском институте, который занимался проектированием высших учебных заведений. И перед архитекторами стояла задача: разрабатывать индивидуальные проекты, но так, чтобы потом, перегруппировав элементы, эти здания можно было бы строить по всему Советскому Союзу. И большинство из них имели башни.
«Башни эти не были чисто декоративным элементом, как некоторые полагали, - говорит Игорь Кугураков. - Они имели функциональное значение- где-то это были водонапорные башни, где-то метеостанции, обсерватории».
Над проектом Чувашского сельхозинститута работала одна из самых талантливых сотрудниц «Гипровуза» Елена Калашникова. Выпускница МАРХИ, она училась у знаменитого академика архитектуры Ивана Жолтовского и по его же рекомендации в 47 году Елену взяли на работу в «Гипровуз». Создавать проект для Чебоксар ей помогал Николай Оболенский, в те годы еще совсем молодой человек, потомок знаменитого дворянского рода: его дед был вице-губернатором Москвы. И Калашникова, и Оболенский станут очень известными архитекторами, а проект Чувашского сельхозинститута признают одним из лучших и копии его чертежей передадут в дар дружественной Болгарии. Но в 55-ом зданию, можно сказать, повезло: оно могло лишиться не только башни, но и вообще всякого декора. Здесь, кстати, немало деталей, которые выдают, что проект создавали не местные архитекторы.
Николай Муратов показывает на двухэтажный ризолит главного входа: «У нас нигде больше нет подобного, я имею в виду - на объектах, которые строились нашими зодчими. И потом колонны, у них желобки, это в чистом виде дорические колонны, у нас больше нигде нет таких колонн, у нас везде круглые. Здесь сталинский ампир, который проявляется в гирляндах, они появились после войны. На наших чувашских зданиях периода классицизма их, кстати, очень мало».
К счастью, к моменту публикации хрущевского постановления главный вход уже был построен. Более того, у здания есть еще один богато украшенный фасад, выходящий на улицу Ярославскую. Многие чебоксарцы даже не подозревают, что этот портик коринфского ордера ведет не в какой-нибудь дом культуры, а в сельхозакадемию. Здание сложное в плане: оно зигзагообразное. Его внутреннее убранство не уступает внешнему облику: широкая парадная лестница, колонны с капителями на первом и втором этажах, высокие потолки, много лепнины – это сталинский ампир во всем своем великолепии.
Елена Калашникова запроектировала и большой актовый зал во всю ширину здания: его окна четко сориентированы на запад и на восток, и здесь всегда есть солнце. Кстати, эти огромные окна выдают местоположение актового зала всем прохожим. Много света и воздуха в поточных аудиториях. Преподаватели сельхозакадемии – этот статус институт получил в 95 году - говорят: им есть, за что сказать спасибо архитекторам «Гипровуза».
«Здесь очень хорошо читать лекции, воздуха много, - говорит Иван Елисеев, старший преподаватель кафедры земледелия и растениеводства Чувашской государственной сельхозакадемии. - Бывает сложно, когда невысокие потолки, не хватает воздуха к концу пары».
У Ивана Елисеева с этим зданием связана вся жизнь: здесь работали его родители, именно сюда на факультет агрономии он поступил 25 лет назад, а после окончания решил остаться в этих же стенах, начал преподавать. Говорит, мыслей поменять профессию и расстаться с сельхозакадемией не было никогда.
Как много воздуха в главном корпусе сельхозакадемии, начинаешь чувствовать еще острее, когда оказываешься в здании бывшего общежития, правда, сейчас уже переоборудованного под учебные классы. Узкие лестницы и коридоры, низкие потолки, хотя его тоже возводили по канонам классического зодчества. Фасад выдает это в полной мере. И то, что здание строили для будущих работников сельского хозяйства, легко «прочитать» по элементам декора. Общежитие появилось на 5 лет раньше главного корпуса, и под его проектом стоит подпись не кого-нибудь, а Феофана Сергеева. Кстати, одного из самых талантливых архитекторов Чебоксар.
«Конечно, был взят за основу типовой проект, но он его переработал, - рассказывает Николай Муратов. - Внешний облик полностью сделал таким, каким ему положено. А почему типовой проект? Аналогичное здание, где сейчас Арбитражный суд находится: по планировке один к одному. Но внешний облик совсем другой, Сергеев тоже поработал над ним». В конце 80-ых корпуса соединили теплым переходом и, как говорит Николай Муратов, время примирило двух архитекторов - Калашникову и Сергеева, разгромившего ее проект.
Вообще у этого комплекса зданий свои отношения со временем. Здесь расположены главные городские часы. В проекте Елены Калашниковой их не было, механизм решили установить только в конце 60-ых к очередной праздничной дате. К часам ведет лестница внутри башни.
«Самые первые часы вообще были немецкими, трофейными, они стояли в городской администрации, потом их сюда поставили. Потом куда они исчезли, не знаю, это было до меня, но этот механизм делали уже в 90-е годы», - рассказывает электрик АО «Горсвет» Станислав Енчиков.
Последние 17 лет именно он следит за их работой. Сдувает пыль, ремонтирует, если они останавливаются. Такое бывает один- два раза в год. Зимой в сильные морозы механизм замерзает или летом, наоборот, перегревается на солнце. В самые жаркие дни, говорит хранитель часов, температура здесь, за циферблатом, доходит до 70 градусов.
Впрочем, отсчет истории Чувашского сельхозинститута начался не с этого здания. Осенью вузу исполнится 85 лет, но сюда он переехал только в 1957 году. За четверть века до этого институт сменил немало адресов. Все началось 22 мая 1931 года с постановления Совета народных комиссаров РСФСР открыть уже этой осенью в Чувашской и Крымской республиках сельхозинституты. В Чебоксарах оказалось, что найти студентов и преподавателей легче, чем здание. Тем более что уже 10 лет в городе существовал рабфак, где готовили молодых людей для поступления в вузы других регионов.
«Институт открыли, а площадей нет, размещать негде, - говорит Николай Муратов. - В это время строится здание, сейчас дом №16 по улице Композиторов Воробьевых, под размещение сельскохозяйственного рабфака и общежития для него. Но здания нет – только один фундамент. Где размещать сельхозинститут? Руководство республики принимает такое решение – выселить и перевести в Канаш Чувашский педагогический техникум, а в этом здании на улице Чернышевского сельхозинститут как раз и разместить».
Ни здания, ни улицы Чернышевского в нынешних Чебоксарах нет: этот квартал под водой залива. Первыми студентами нового института стали 118 человек, большинство были парни, по национальности – чуваши. К 34 году достроили новое здание, и вуз переехал.
Но летом 41-ого, уже в самом начале войны помещения пришлось освободить для ткацкой фабрики. Институт, в котором к тому времени уже было два факультета: полеводческий и зоотехнический - оказался на улице. Но занятия не прекратились.
«Во время войны были самые тяжелые условия для сельхозинститута, - продолжает Николай Муратов, - основная часть преподавателей ушла на фронт, и вуз остался без крыши над головой в очередной раз. Пришлось использовать помещения школ, занятия вести во вторую и даже третью смену, я документы читал».
В январе 44-го сельхозинституту отдали здание бывшей фельдшерско-акушерской школы на краю города, на улице Волгостроя. Сейчас это административный корпус ЧГУ. Там зоотехники и агрономы учились до 57 года, пока для них не построили новое здание.
Рассказывает Николай Кириллов, возглавлявший Чувашскую сельскохозяйственную академию с 1991 по 2012 годы: «Те площади годились лишь для начальной стадии развития института, а дальше нужно было не только зоотехников и агрономов, но и инженеров готовить. Поэтому в 50-ых годах в послевоенный период решено было построить это главное здание». Впрочем, располагаться оно должно было не на Советской площади, а по соседству со старым корпусом на улице Волгостроя.
«Там был ипподром, и там как раз должен был находиться сельхозинститут, - объясняет искусствовед Игорь Кугураков. - Там заканчивался город, начинались поля, а где еще должен стоять сельхозинститут как не среди полей? Там должна была быть биостанция, опытная станция – все, как полагается».
Но, увидев проект института, руководство республики решило, что такому красивому зданию негоже стоять где-то на краю города, его место – напротив Дома советов. Еще в начале 30-ых, когда Чебоксары принимали свой первый генплан, здесь планировалось устроить огромную площадь, обрамлять которую должны были здания театров и ДК. Впрочем, уже заканчивались 50-ые, а тут по-прежнему была окраина.
Вообще если подниматься вверх от Волги – по бульвару купцов Ефремовых, улице Карла Маркса, проспекту Ленина, то можно проследить всю историю развития архитектуры.
«Вот посмотрите, - говорит Сергей Лукиянов, председатель Союза архитекторов Чувашии, с 1996 по 2007 годы работавший главным архитектором г.Чебоксары, - там в начале памятники архитектуры 17 века, потом здания купцов Ефремовых, это уже 19 век. Выше поднимаешься – классицизм сталинского периода, когда была сформирована площадь Республики. Потом вдруг хрущевский период, когда башни «слетают», а на зданиях можно посмотреть, как «теряются» балконы, а потом можно увидеть, что на фасадах балконов почти нет. Эпохи вереницей накладываются на нашу центральную улицу, и по ней можно проследить все развитие государства».
Почти полвека здание сельхозинститута стояло с усеченной башней. Но в городе все равно надеялись, что придет время и найдутся люди, которые вернут площади завершенный вид. Своим появлением башня обязана четырем Николаям: ректору сельхозакадемии, первому президенту Чувашии, мэру города и архитектору, создавшему новый проект. Николай Кириллов, больше двадцати лет возглавлявший академию, вспоминает, как в 2004 году все началось с разговора с Николаем Федоровым, тогда еще президентом Чувашии: «Он полностью поддержал, но деньги, говорит, в Москве нужно просить. Я через две недели пришел к нему и говорю: был в Москве, хотя я не был, в Москве сказали: башня на образовательный процесс не влияет, поэтому, если вам надо, стройте, если нет – живите так. Хотя не было этого разговора, но думал-думал, что-то же нужно сказать».
Идея нашла отклик в правительстве республики, потом подключился глава города Николай Емельянов. Администрация объявила конкурс на создание проекта башни, и там было представлено рекордное количество работ - 23. Правда, еще один Николай – Муратов – возглавлявший Госцентр по охране культурного наследия, предлагал вернуться к первоначальному проекту со шпилем: «Я добивался, чтобы сделали один к одному, как замыслила Калашникова, но тогда решили, что вряд ли это получится сейчас, и проще, надежнее, реальнее сделать вот таким образом».
«Мы решили провести архитектурный конкурс, и выиграл проект Николая Германовича Емельянова в связи с тем, что он предложил легкую конструкцию из современных материалов, - объясняет Сергей Лукиянов, - и венчать эту башню должно было древо жизни, чувашский символ, который у нас в геральдике существует».
В основании башни находится музей сельхозакадемии, и эти колонны держат на себе всю 54-метровую конструкцию. Прежде чем добавить им новую тяжесть, их состояние тщательно проверили. Но тем не менее решили не рисковать – проект Калашниковой подразумевал заливку бетоном - спустя полвека, когда началось новое строительство, обошлись более легкими материалами. На башню поставили металлический колпак высотой в 25 метров. Это был последний проект Николая Емельянова, до торжественного открытия башни, назначенного на декабрь 2005 года, архитектор не дожил всего месяц.
«Очень важно не испортить то, что хорошо существует, - говорит архитектор Ольга Алексеева, хорошо знавшая Николая Емельянова. - Эта башня сделана очень тактично. Сам архитектор Емельянов был очень тактичным человеком».
«По жизни он был очень скромный, добрый, порядочный человек, - добавляет штрихи к портрету Сергей Лукиянов. - Я еще одно качество хочу отметить: он самым первым в Чувашии перешел к компьютерному проектированию. Тогда это было очень сложно, потому что не было русских программ, переведенных».
Кинотеатр «Атал» в Новочебоксарске, детская больница на улице Энтузиастов, здание траурных обрядов на Гражданской построены по проектам Николая Емельянова. Он делал привязку к местности и проекта церкви Рождества Христова, открытой в 2000 году. Чертежи были подарены Чувашии правительством Москвы, и наша церковь представляет собой измененную копию храма святых Бориса и Глеба на Арбатской площади. В башне сельхозакадемии, кстати, проступает силуэт церкви, что в свое время так не нравилось Никите Хрущеву. Но, как говорят историки, время всегда расставляет все на свои места. Правда, понадобились десятилетия, чтобы ансамбль главной площади Чебоксар, задуманный архитекторами еще в 30-е годы, обрел завершенный вид.
