Чебоксарские адреса. Выпуск 04.09.2015
Улица Карла Маркса, 32. У этого старого дома, спрятавшегося за деревьями и почти незаметного с дороги, много загадок. Есть заложенный проем двери, но куда вела эта дверь — непонятно. Есть легенда, что строили дом австрийские военнопленные, но нет никаких подтверждающих документов. Авторство проекта приписывают известному казанскому архитектору Константину Олешкевичу, но это не его стиль, утверждают специалисты. Точных ответов нет, одни только догадки. И самое главное — для кого и для чего возвели такой дом?
Зданию ровно сто лет, и 99 из них считалось, что его построили по заказу чебоксарских купцов для размещения банка. Дом стоит на дубовых сваях, сверху засыпанных щебнем. Во влажной среде дуб становится крепче камня и может прослужить не одно столетие. В Петербурге все старые дома строились на таком фундаменте, но для Чебоксар это считается необычным. Кроме того, планировка здания изначально была не коридорной, а анфиладной, когда из одной комнаты сразу попадаешь в другую.
«Конечно, эта планировка больше всего подходит банку, таким финансовым учреждениям, - говорит директор расположенного здесь же Госцентра по охране памятников культуры при Минкультуры Чувашии Николай Муратов. - Мы и не сомневались — купцы действительно строили банк».
Самые богатые из чебоксарских купцов — Ефремовы — дружили с казанским архитектором Константином Олешкевичем. Дворянин, получивший высшее образование в столице империи, он строил в Казани жилые и доходные дома, здания больниц и училищ. В 1907 году по его проекту в Чебоксарах на кладбище при Спасо-Преображенском женском монастыре появилась семейная усыпальница Ефремовых. Принято считать, что и этот двухэтажный дом спроектировал Олешкевич, но документов, подтверждающих его авторство, у историков нет.
«Меня смущает то, что ни одно из строений Олешкевича в краснокирпичном стиле с элементами модерна не создано, - объясняет Муратов. - Все они оштукатурены, на всех лепнина, такой витиеватый кованый орнамент, присущий модерну, а таких вещей у него нет».
Олешкевича называли архитектором модерна, а здесь эклектика, которая предшествовала этому стилю, да еще и с элементами русского средневекового зодчества.
«Вот здесь башни угловые, которые подчеркивают ризолиты, явно свидетельствуют о древнерусском зодчестве, - Николай Иванович показывает на украшения фасада, - высокие узкие щелеобразные арочные окна готику напоминают».
Этот стиль, появившийся в Российской империи в конце 19 века, называют промышленной краснокирпичной эклектикой. В Чебоксарах есть еще одно похожее здание — ликеро-водочного завода, бывшего казенного винного склада №3. Так что этот стиль вполне бы подошел и банку, вот только строили здание не для богатейших промышленников того времени, а для детей рядовых горожан.
«Здание строилось — это установили в последнее время, буквально в прошлом году — именно как учебное заведение, начальное училище на 150 учащихся смешанного типа, т. е. и мальчики, и девочки должны были учиться вместе», - рассказывает Николай Муратов.
В 1908 году в стране ввели обязательное бесплатное начальное образование и стали массово строить школы, которые тогда назывались училищами. Правда, в этой чебоксарской школе первые ученики появились только после Октябрьской революции. В 1914 году, в самом начале I Мировой войны в город привезли пленных австрийских солдат. Историки говорят: им поручили достраивать это здание. И в 15 году здесь открыли не школу, а госпиталь для нижних чинов царской армии. Но вот работали австрийцы на стройке или нет — еще одна загадка старого дома.
«Я неоднократно обращался к Василию Дмитриевичу Димитриеву, это вообще светило науки в Чувашии, - вспоминает Николай Иванович. - Он мне четко говорил, что именно австрийцы его достраивали, что архивы были богатейшие по этому поводу, но в 50-е годы архивы были уничтожены. Говорил: на моих глазах, я пытался их сохранить, но это сочли наследием царизма и прочее».
Впрочем, для истории ценность этого здания в том, что именно здесь в 1930 году был открыт первый в Чувашии вуз: педагогический институт. В России ускоренными темпами ликвидировали безграмотность, строили школы, и ни в ком страна не нуждалась так, как в учителях. Владимир Никифоров в это здание всегда вглядывается с особым интересом: в середине 30-ых здесь учился и жил его отец. Семья была беднейшая, вспоминает Владимир Георгиевич, но тем не менее отец смог получить высшее образование.
«Отец рассказывал, что здесь он жил под лестничной клеткой. Я удивлялся: как же здесь можно жить? - Владимир Никифоров осматривает крохотную комнатку под лестницей. - Днем они учились, а ночью спали здесь. Может, даже не один человек спал, а двое-трое. Может, по очереди спали, это он мне уже не рассказывал».
Окончив пединститут в 37 году, молодой учитель Георгий Никифоров уехал в Комсомольский район в деревню Новые Мураты и начал преподавать в местной школе. Сын сохранил его трудовую книжку, в которой все записи связаны со школой. В 39-ом Георгия Никифорова призвали в армию. Он прошел всю войну, получил медаль за отвагу и Орден Славы III степени. Вернувшись с фронта женился, вырастил пятерых детей и до самой пенсии работал все в той же Новомуратовской школе.
«Химию и биологию он преподавал. Химии он меня так выучил, что я, как Отче наш, до сих пор ее знаю, - улыбается Владимир Никифоров. - Закончил техникум на знаниях 8 класса, институт и до сих пор все формулы по химии отлично знаю».
Первым руководителем института стал 32-летний выпускник Московских высших научно-педагогических курсов Ефрем Чернов. Только отладил здесь учебный процесс, как получил новую должность: молодого человека назначили наркомом просвещения Чувашии. Причем параллельно он продолжил работать директором вуза и собрал здесь сильный коллектив. В то время в Чувашском пединституте было всего два факультета. Его называли преемником знаменитой Симбирской чувашской учительской школы, в начале века считавшейся кузницей кадров для всего Поволжья.
«Когда открылся пединститут, сюда был направлен не только костяк чувашской элиты из Симбирской школы, но и ведущие ученые страны, - рассказывает директор Госцентра по охране памятников культуры Николай Муратов. - Было построено общежитие на углу здесь. До сих пор старожилы зовут его Дом красной профессуры».
В 39 году пединститут переехал в другой корпус, но голоса преподавателей здесь не смолкли. Сначала открыли школу, потом НИИ, затем институт усовершенствования учителей. В 79-ом здание пережило реконструкцию: анфиладную планировку сменила коридорная, и здесь на 35 лет обосновался Дом народного творчества. Впрочем, детали, выдающие истинный возраст здания, остались. Кованые элементы лестницы, деревянные поручни, завитушки, характерные для модерна.
Дверь, выходившую на центральную улицу, сохранили как элемент декора, хотя позже пристроили новое крыльцо. С противоположной стороны здания был еще один вход, но куда он вел — очередная загадка.
«Явный проем, - показывает Николай Муратов, - сверху кирпичная перемычка и узлы крепления металлического козырька. Куда вела эта дверь, непонятно, потому как в этой части здания подвала нет или его забетонировали».
Подвал расположен с другого бока и занимает лишь 1/3 площади здания, дальше глухая стена. Есть такая версия, опять-таки не подкрепленная никакими документами, что подвал здесь был гораздо больше, и в 30-е годы сотрудники НКВД привозили сюда арестованных. На допрос или на расстрел — неизвестно. Следов не осталось. Вообще в те годы под молот репрессий попали и архитектор Константин Олешкевич, и первый директор пединститута Ефрем Чернов. Охранники, дежурившие в этом здании, отзывались о нем как о доме с привидениями.
«В начале 2000-ых здесь военизированная охрана была, они рассказывали, что ночью ощущение, будто кто-то ходит. Удивительно!» - улыбается Николай Иванович.
Пролить свет на историю создания этого дома могут чертежи, хранящиеся в российском историческом архиве. О том, что они там есть, работники Госцентра по охране памятников культуры узнали совсем недавно. Если на этих чертежах стоит фамилия архитектора, нарисован план подвала и указано, для чего возводилось здание, то загадок у него станет меньше. Тем более, что этим летом в истории столетнего дома появилась новая страница: здесь открыли музей чувашской вышивки. Первый этаж пришлось снова перестраивать. Говорят, нынешняя планировка близка к исторической. Архитектор изначально запроектировал здесь холл, который потом перегородками разделили на кабинеты. Идея посвятить национальной вышивке целый музей в республике зрела давно. Долго искали место: все-таки историческая экспозиция должна размещаться в старинном доме, а их в Чебоксарах не так уж много. Остановились на этом здании. Пока здесь выставлены лишь экспонаты прошлых веков, хранившиеся в фондах Национального музея. Этим рубахам, например, уже 300 лет.
«Чувашская вышивка читается. Не зря наши ученые доказали, что в этих знаках, узорах и орнаментах существуют знаки рунического письма, - говорит Светлана Недвигина, заведующая музеем чувашской вышивки. - У чувашей все-таки была древняя письменность, которая восходит ко 2 тысячелетию до н.э».
Мало того, что чувашская вышивка считается тонкой ювелирной работой, так ее еще ни с чем и не перепутаешь — у других народов такой «зашифрованной» вышивки не было. Она безузелковая и двусторонняя — где лицо, где изнанка, знала только сама мастерица. И второе кардинальное отличие: четкий геометрический рисунок. Солнце, огонь, вода, человек — все обозначалось прямыми линиями, которые складывались в ромбы и треугольники.
«У нее всегда геометрический орнамент. Как у славянских народов — листочки, лепесточки — они никогда не вышивали, - Светлана Недвигина показывает вышитую женскую рубашку. - Вы видите геометрический рисунок, и он вышивался всегда по счету ниток».
Есть в музее один удивительный экспонат, который связан не столько с геометрией, сколько с географией. Его хранили в фондах и очень редко выставляли. В 37 году ко Всесоюзной сельскохозяйственной выставке спецбригада Чувашпромсоюза создала вот такую карту республики. Это не лоскутное шитье, а именно вышивка. Над ней работали 11 мастериц. С тех пор никто в Чувашии такой трудовой подвиг не повторил. Был у этой работы определенный политический подтекст — в конце 36 года Чувашия вышла из состава Горьковского края, куда вместе с Марийской автономией ее включили в 29 году. Чебоксары перестали подчиняться Горькому. Маленькому городу с населением в 12 тысяч человек нужно было почувствовать себя полноправной столицей региона, поэтому на выставку в Москву решено было отправить гигантскую карту.
Сейчас в музее чувашской вышивки планируют открыть еще и серебряную кладовую, чтобы демонстрировать старинные женские украшения. Хотят создать залы, где современные вышивальщицы могли бы выставлять свои произведения и проводить мастер-классы. В планах музея - со временем занять здание целиком. В таком случае этому старому дому придется пережить еще одну перепланировку. Зато здесь, как и несколько десятилетий назад, снова будут учить, правда, уже не наукам, а ремеслу.
Зданию ровно сто лет, и 99 из них считалось, что его построили по заказу чебоксарских купцов для размещения банка. Дом стоит на дубовых сваях, сверху засыпанных щебнем. Во влажной среде дуб становится крепче камня и может прослужить не одно столетие. В Петербурге все старые дома строились на таком фундаменте, но для Чебоксар это считается необычным. Кроме того, планировка здания изначально была не коридорной, а анфиладной, когда из одной комнаты сразу попадаешь в другую.
«Конечно, эта планировка больше всего подходит банку, таким финансовым учреждениям, - говорит директор расположенного здесь же Госцентра по охране памятников культуры при Минкультуры Чувашии Николай Муратов. - Мы и не сомневались — купцы действительно строили банк».
Самые богатые из чебоксарских купцов — Ефремовы — дружили с казанским архитектором Константином Олешкевичем. Дворянин, получивший высшее образование в столице империи, он строил в Казани жилые и доходные дома, здания больниц и училищ. В 1907 году по его проекту в Чебоксарах на кладбище при Спасо-Преображенском женском монастыре появилась семейная усыпальница Ефремовых. Принято считать, что и этот двухэтажный дом спроектировал Олешкевич, но документов, подтверждающих его авторство, у историков нет.
«Меня смущает то, что ни одно из строений Олешкевича в краснокирпичном стиле с элементами модерна не создано, - объясняет Муратов. - Все они оштукатурены, на всех лепнина, такой витиеватый кованый орнамент, присущий модерну, а таких вещей у него нет».
Олешкевича называли архитектором модерна, а здесь эклектика, которая предшествовала этому стилю, да еще и с элементами русского средневекового зодчества.
«Вот здесь башни угловые, которые подчеркивают ризолиты, явно свидетельствуют о древнерусском зодчестве, - Николай Иванович показывает на украшения фасада, - высокие узкие щелеобразные арочные окна готику напоминают».
Этот стиль, появившийся в Российской империи в конце 19 века, называют промышленной краснокирпичной эклектикой. В Чебоксарах есть еще одно похожее здание — ликеро-водочного завода, бывшего казенного винного склада №3. Так что этот стиль вполне бы подошел и банку, вот только строили здание не для богатейших промышленников того времени, а для детей рядовых горожан.
«Здание строилось — это установили в последнее время, буквально в прошлом году — именно как учебное заведение, начальное училище на 150 учащихся смешанного типа, т. е. и мальчики, и девочки должны были учиться вместе», - рассказывает Николай Муратов.
В 1908 году в стране ввели обязательное бесплатное начальное образование и стали массово строить школы, которые тогда назывались училищами. Правда, в этой чебоксарской школе первые ученики появились только после Октябрьской революции. В 1914 году, в самом начале I Мировой войны в город привезли пленных австрийских солдат. Историки говорят: им поручили достраивать это здание. И в 15 году здесь открыли не школу, а госпиталь для нижних чинов царской армии. Но вот работали австрийцы на стройке или нет — еще одна загадка старого дома.
«Я неоднократно обращался к Василию Дмитриевичу Димитриеву, это вообще светило науки в Чувашии, - вспоминает Николай Иванович. - Он мне четко говорил, что именно австрийцы его достраивали, что архивы были богатейшие по этому поводу, но в 50-е годы архивы были уничтожены. Говорил: на моих глазах, я пытался их сохранить, но это сочли наследием царизма и прочее».
Впрочем, для истории ценность этого здания в том, что именно здесь в 1930 году был открыт первый в Чувашии вуз: педагогический институт. В России ускоренными темпами ликвидировали безграмотность, строили школы, и ни в ком страна не нуждалась так, как в учителях. Владимир Никифоров в это здание всегда вглядывается с особым интересом: в середине 30-ых здесь учился и жил его отец. Семья была беднейшая, вспоминает Владимир Георгиевич, но тем не менее отец смог получить высшее образование.
«Отец рассказывал, что здесь он жил под лестничной клеткой. Я удивлялся: как же здесь можно жить? - Владимир Никифоров осматривает крохотную комнатку под лестницей. - Днем они учились, а ночью спали здесь. Может, даже не один человек спал, а двое-трое. Может, по очереди спали, это он мне уже не рассказывал».
Окончив пединститут в 37 году, молодой учитель Георгий Никифоров уехал в Комсомольский район в деревню Новые Мураты и начал преподавать в местной школе. Сын сохранил его трудовую книжку, в которой все записи связаны со школой. В 39-ом Георгия Никифорова призвали в армию. Он прошел всю войну, получил медаль за отвагу и Орден Славы III степени. Вернувшись с фронта женился, вырастил пятерых детей и до самой пенсии работал все в той же Новомуратовской школе.
«Химию и биологию он преподавал. Химии он меня так выучил, что я, как Отче наш, до сих пор ее знаю, - улыбается Владимир Никифоров. - Закончил техникум на знаниях 8 класса, институт и до сих пор все формулы по химии отлично знаю».
Первым руководителем института стал 32-летний выпускник Московских высших научно-педагогических курсов Ефрем Чернов. Только отладил здесь учебный процесс, как получил новую должность: молодого человека назначили наркомом просвещения Чувашии. Причем параллельно он продолжил работать директором вуза и собрал здесь сильный коллектив. В то время в Чувашском пединституте было всего два факультета. Его называли преемником знаменитой Симбирской чувашской учительской школы, в начале века считавшейся кузницей кадров для всего Поволжья.
«Когда открылся пединститут, сюда был направлен не только костяк чувашской элиты из Симбирской школы, но и ведущие ученые страны, - рассказывает директор Госцентра по охране памятников культуры Николай Муратов. - Было построено общежитие на углу здесь. До сих пор старожилы зовут его Дом красной профессуры».
В 39 году пединститут переехал в другой корпус, но голоса преподавателей здесь не смолкли. Сначала открыли школу, потом НИИ, затем институт усовершенствования учителей. В 79-ом здание пережило реконструкцию: анфиладную планировку сменила коридорная, и здесь на 35 лет обосновался Дом народного творчества. Впрочем, детали, выдающие истинный возраст здания, остались. Кованые элементы лестницы, деревянные поручни, завитушки, характерные для модерна.
Дверь, выходившую на центральную улицу, сохранили как элемент декора, хотя позже пристроили новое крыльцо. С противоположной стороны здания был еще один вход, но куда он вел — очередная загадка.
«Явный проем, - показывает Николай Муратов, - сверху кирпичная перемычка и узлы крепления металлического козырька. Куда вела эта дверь, непонятно, потому как в этой части здания подвала нет или его забетонировали».
Подвал расположен с другого бока и занимает лишь 1/3 площади здания, дальше глухая стена. Есть такая версия, опять-таки не подкрепленная никакими документами, что подвал здесь был гораздо больше, и в 30-е годы сотрудники НКВД привозили сюда арестованных. На допрос или на расстрел — неизвестно. Следов не осталось. Вообще в те годы под молот репрессий попали и архитектор Константин Олешкевич, и первый директор пединститута Ефрем Чернов. Охранники, дежурившие в этом здании, отзывались о нем как о доме с привидениями.
«В начале 2000-ых здесь военизированная охрана была, они рассказывали, что ночью ощущение, будто кто-то ходит. Удивительно!» - улыбается Николай Иванович.
Пролить свет на историю создания этого дома могут чертежи, хранящиеся в российском историческом архиве. О том, что они там есть, работники Госцентра по охране памятников культуры узнали совсем недавно. Если на этих чертежах стоит фамилия архитектора, нарисован план подвала и указано, для чего возводилось здание, то загадок у него станет меньше. Тем более, что этим летом в истории столетнего дома появилась новая страница: здесь открыли музей чувашской вышивки. Первый этаж пришлось снова перестраивать. Говорят, нынешняя планировка близка к исторической. Архитектор изначально запроектировал здесь холл, который потом перегородками разделили на кабинеты. Идея посвятить национальной вышивке целый музей в республике зрела давно. Долго искали место: все-таки историческая экспозиция должна размещаться в старинном доме, а их в Чебоксарах не так уж много. Остановились на этом здании. Пока здесь выставлены лишь экспонаты прошлых веков, хранившиеся в фондах Национального музея. Этим рубахам, например, уже 300 лет.
«Чувашская вышивка читается. Не зря наши ученые доказали, что в этих знаках, узорах и орнаментах существуют знаки рунического письма, - говорит Светлана Недвигина, заведующая музеем чувашской вышивки. - У чувашей все-таки была древняя письменность, которая восходит ко 2 тысячелетию до н.э».
Мало того, что чувашская вышивка считается тонкой ювелирной работой, так ее еще ни с чем и не перепутаешь — у других народов такой «зашифрованной» вышивки не было. Она безузелковая и двусторонняя — где лицо, где изнанка, знала только сама мастерица. И второе кардинальное отличие: четкий геометрический рисунок. Солнце, огонь, вода, человек — все обозначалось прямыми линиями, которые складывались в ромбы и треугольники.
«У нее всегда геометрический орнамент. Как у славянских народов — листочки, лепесточки — они никогда не вышивали, - Светлана Недвигина показывает вышитую женскую рубашку. - Вы видите геометрический рисунок, и он вышивался всегда по счету ниток».
Есть в музее один удивительный экспонат, который связан не столько с геометрией, сколько с географией. Его хранили в фондах и очень редко выставляли. В 37 году ко Всесоюзной сельскохозяйственной выставке спецбригада Чувашпромсоюза создала вот такую карту республики. Это не лоскутное шитье, а именно вышивка. Над ней работали 11 мастериц. С тех пор никто в Чувашии такой трудовой подвиг не повторил. Был у этой работы определенный политический подтекст — в конце 36 года Чувашия вышла из состава Горьковского края, куда вместе с Марийской автономией ее включили в 29 году. Чебоксары перестали подчиняться Горькому. Маленькому городу с населением в 12 тысяч человек нужно было почувствовать себя полноправной столицей региона, поэтому на выставку в Москву решено было отправить гигантскую карту.
Сейчас в музее чувашской вышивки планируют открыть еще и серебряную кладовую, чтобы демонстрировать старинные женские украшения. Хотят создать залы, где современные вышивальщицы могли бы выставлять свои произведения и проводить мастер-классы. В планах музея - со временем занять здание целиком. В таком случае этому старому дому придется пережить еще одну перепланировку. Зато здесь, как и несколько десятилетий назад, снова будут учить, правда, уже не наукам, а ремеслу.
